ооеор

Ростовская Марина Николаевна, 1998

Права человека: феминистская экономика - экономика нормативная.

Мы живем в темпомире перемен. Время опередило себя и ритм стал свойством жизни. Обострились все проблемы и ученые естествоиспытатели заговорили о “режиме с обострением”, возникающем в системах, где один из параметров начинает безудержно расти в бесконечность за короткое время. Таким параметром является численность населения, увеличение которой поощрялось всеми концепциями экономического роста. Бесконечность сомкнулась с планетарными ограничениями, а это означает, что патриархальная культура, обусловившая экономическую экспансию, вынуждена уйти в небытие и ее установки не соответствуют ситуации. Сегодня кризис терпят не экономики как системы жизнеобеспечения, а неадекватные экономические теории и реформы, на них основанные.

То, что индивиды делятся на два пола, не подлежит сомнению. Но означает ли это незыблемость места, которое отведено женщине благодаря социальному стереотипу с его профессиональной и вертикальной сегрегацией, ограниченным доступом в высокооплачиваемый сектор трудового рынка и структуры, где принимаются решения? Развитие массовых производств и урбанистических процессов создало устойчивый спрос на женский труд, совершенствование образовательных систем привело к накоплению женского капитала и женщины составляют 38% экономически активного населения мира. Однако модель труда для женщин есть модель трудового резерва, привлекаемого в моменты роста и милитаризации, выбрасываемого “на кухню” в периоды спада. Эта модель вынуждает к защите прав женщин в сфере экономики. Другая болезнь экономических теорий - стремление уйти от детального рассмотрения структур и их роли в процессах и оперировать только макроуровнем. Но макроуровень - всего лишь внешнее проявление изменений, происходящих на микроуровне. Экономические теории структур не замечают по причине невероятного отставания парадигмы, застывшей на временной отметке физики однородного газа. Эту науку, рассуждающую о конкуренции, конкуренция коснулась менее всего, а научные революции были отведены в сторону. Экономические изменения, вызываемые структурным фактором, однако, слишком серьезные, чтобы оставить их без внимания. У современных приверженцев феминизма имеются серьезные основания игнорировать экономические школы и теории, относя их к “патриархальным” наукам, где выбрана цена вместо ценности, рост взамен развития, соперничество против солидарности. Что бы о феминизме не говорили, но эта аксиоматика мало отличается от аксиоматики концепции устойчивого развития. Гендерный подход сосредоточен на ценностном и нормативном аспекте жизнеустройства с ориентацией на нормативную экономическую теорию, на вопросе “почему” и “ как должно быть”. Экономические теории исходят из настоящего в духе позитивной экономики и вряд ли внесут теоретические инновации на переломе веков. Экономический и социологический подходы подразумевают в своем основании разные модели человека, разные механизмы координации человеческого поведения. Экономический человек - человек рациональный, изобретательный, максимизирующий, который взаимодействует с другими через рынок и цены, социологический - социализированный, играющий, действующий через социальные нормы и санкции. Разные модели порождают разный аппарат и инструментарий. Есть у наук ХХ века проблема. Они не способны совместить инструменты разных дисциплин, ибо не уделяют внимания понятиям и полноте знания, потому что эта работа не субсидируется как коммерчески значимая. Она еще не востребована. А когда инструменты и модели разные, результаты могут расходиться сильно. Но практика, нещадный критерий истины, выявляет это несовершенство феноменами “феминизация бедности” и “маскулинизация богатства”. Перенаселенность, чрезмерная урбанизация, истощение природных ресурсов -другой результат исключения женщин из общественной жизни. И устойчивый комплекс женской фрустрации и неполноценности - это уже на психологическом уровне.

Экономические модели объективируют рациональное линейное поведение “хомо экономикуса” в образе европейского белого мужчину среднего класса с точки зрения предпочтений и принятия решения. Он молекула и основа. Маскулинная идеология пронизывает ткань жизни , выстраивает институты общества, основанные на иерархии и подчинении. Принцип тупой рациональности заложен во все экономические учения от марксизма до либерализма и это будет так, пока экономика будет находиться в поле собственных конструкт и не перейдет на междисциплинарный уровень исследований. А переходить она не желает, потому что нормативно-ценностные ограничения все же учитываются, но как внешние переменные и она утопает в своей самодостаточности вопреки тому, что общество, в котором мы пребываем, уже сменило “темпомир”. Пока экономист любуется теорией бюджетных ограничений, феминист бьется над проблемой:” как под влиянием уровня оплаты труда членов домохозяйства изменятся отношения в обществе и каково будет качество жизни ”. Отсюда требование равных прав и равных возможностей, ибо только демократия дает суверенитет личности и подрывает глубинный источник дискриминации по принципу пола.

Так, экономическая модель предложения труда базируется на модели предельной полезности, разбивающей время на трудовое и досуг. Считается, что досуг -это благо, которое человек потребляет, и досуг - нормальное благо, которое возрастает с увеличением дохода. Труд рассматривается как неприятная необходимость. Но ведь по каждой из этих посылок можно спорить. Зачем же спускать их обществу в виде институционально закрепленных норм?

Феминистский подход к экономической теории начинается с концепции домохозяйств как экономической, социальной, хозяйственной структуры, ячейки общества со всеми правами собственности и товарными отношениями с внешним миром. Нет больше “хомо экономикуса”, холостяк женился, обзавелся детьми и семейными обязанностями. Возможно здесь же проживают бабушки и дедушки. Кто знает, какой тип семьи он выбрал, нуклеарный тип не единственный, ибо хозяйство это находится в культурной, исторической, географической среде. Домохозяйство - основная единица социального и биологического воспроизводства, связанная с экономической макроструктурой. Цель домохозяйства - благополучие, выразителем которого являются доход и качество жизни. Ресурсы домохозяйства ограничены, их можно производить, но суть прогресса в том, что купить на рынке выгоднее, источником денежных средств становится в основном наемный труд. Домохозяйство рассматривает труд как некую полезность. В связи с уровнем образования возрастает значимость не только доходного, но и престижного или творческого труда как средства самовыражения личности. Такой труд обладает потребительской стоимостью, за него платят, инвестируя в образование, создают человеческий капитал. От равного вложения ожидают равной отдачи особи обоего пола. Вот почему трудовая дискриминация есть неоправданная девальвация себестоимости человека.

Домохозяйство зависит от институтов общества и рассматривается в сфере взаимодействия ряда рынков: рынка труда, потребления, производства, финансовых рынков (инвестиций и сбережения). Являясь рыночной единицей, домохозяйство живет по закону рынка, однако модели хозяйственных решений множественны и зависят не только от общих, национальных оценок движения ресурсов и показателей экономического развития, но и от внутренних сил, степени автономии домохозяйств от доминантной экономики. Динамика этих показателей выражается стратегией, которая чувствительна к экономической политике и ярко выражается демографическими симптомами.

Уровень дохода домохозяйства на макроуровне дает культурологический и электоральный феномен. В низкодоходных семьях идет сильное разрушение патриархатных норм и вовлечение женщин в трудовой процесс. Асимметрия дохода и образования в высокодоходных хозяйствах в пользу мужа стагнирует патриархатность. Эгалитарное распределение ролей возникает в высокодоходных симметричных семьях. Доходный уровень влияет на изменение бытовых условий, возможность привлечь рабочую силу в домохозяйство. Для одиноких женщин, живущих с родителями, связь между статусом домашнего хозяйства и уровнем трудового участия вообще ослаблена.

Таким образом, не государственная власть, церковь или устои общества, а домохозяйство есть базисная единица решений в политике дохода и труда. Государство должно создавать условия реализации для того и другого. Однако работодатель, который почти всегда мужчина , исходит в кадровой концепции из стереотипа о “нормальном” распределении труда, дискриминирующем женщин и исправить ситуацию можно только формированием гендерно нейтральной социальной структуры общества.

Индустриальное общество включило женщин в процессы развития, однако непреодоленным препятствием остаются исторически сложившимися типы социальной практики, существенно ограничивающие право выбора жизненной парадигмы, индивидуальное право человека на развитие.

Ростовская Марина Николаевна

Рссийская женщина в бизнесе: предпринимательство? Самозанятость!

Многие ли женщины прорываются в бизнес? Делятся ли предприниматели на два пола? Есть ли особенности гендерного или иного плана? Ответ на этот вопрос представляет интерес потому, что развитие предпринимательства есть не только альтернатива безработице, но и процесс формирования нового работодателя. Участие или отсутствие женщин в этом процессе будет определять, насколько взгляды, ценности, установки, разделяемые женщинами, будут представлены во всей системе трудовых отношений не только со стороны наемного работника, но и со стороны работодателя. И эти вопросы, увы, открыты.

Экономико-социологическая картина женского предпринимательства согласно ВЦИОМ и МГУ демонстрирует размытость понятия “предприниматель”. По одним критериям это человек, живущий на доход, то другим - собственник. Отсюда и соотношение: среди совладельцев ТОО треть -женщины, среди анкет Мосгорстата -только каждая десятая женская. В развитых странах, с учетом тех же методологических трудностей, -предпринимательниц тоже 7-30%. Лицо российской предпринимательницы : русская, украинка, еврейка, возраст 31-45 лет, средний возраст 44 года у женщин и мужчин, однако у мужчин в два раза больше возрастная дисперсия. Абсолютно идентичен уровень образования -высший, 12% - с ученой степенью. Начальное, неполное среднее, среднее образование эпизодичное, у мужчин. Женаты 85%, замужем -65%. Нет детей у 9% мужчин и 21% женщин. Трудно сказать, что здесь решающее- потребность одиноких женщин содержать семью, желание самореализации, эгоизм или психологический склад. В семьях предпринимателей высокий приоритет образования. Предприниматели мужчины и женщины опережают своих супругов по уровню образования и имеют более сильные установки в отношении карьеры. У 40% респондентов супруги работают в НИИ и государственных организациях, 21% мужчин позволяет иметь неработающих жен, хотя 50% хотели бы, чтобы жены не работали. Выявляется два типа мужчин в их отношении к женам. Одни “новые русские” становятся источником слоя “новых домохозяек”, у других фактор успешной деятельности не мешает карьере жен. У 20% женщин мужья руководят в частном сектор, многие бы хотели работать совместно. Женщины более привержены к демократическому стилю, принятию коллегиальных решений. Производственные, мотивационные установки близки, хотя для женщин бизнес носит скорее вынужденный характер. Предприниматели делятся на два пола, хотя женский поход в бизнес не носит массового характера. Просматривается стремление мужчин к лидерству, необходимость опоры у женщин, так как предпринимательство к сожалению начинается с высокого старта. Женщины чаще руководят семейными предприятиями, микробизнесом и мелким предприятием, имеют до 10 работников, в то время как мужчины располагают сотней подчиненных.

Доходная сторона предпринимательства разительна и отобьет волю женщины к бизнесу.

Если взять за “1” промышленную зарплату, то получим раскладку в %:

Оклад мужчины женщины

1 -1.5 22 63

1.5- 3 28 18.5

3 - 5 17 7.4

5 -12 6 11.1

12 -25 6 0

25 - 50 3 0

50 - 500 1.5 0

более 500 0.5 0

Теперь становится понятно форма российского предпринимательства и почему на сотню Мавроди одна Властелина, а бизнесменок ранга Березовского а принципе не бывает. Женщин и нет в руководстве банков, брокерских фирм и в финансовом секторе и их различие в доходе с наемным рабочим не так уж велико. И дело не в женских способностях и криминализации экономики. Дело в той ситуации, с которой бизнес начинал старт: частный сектор, за исключением кооперативов, был связан со структурами в комсомоле, партии, с предприятиями. Создание серьезных юридических лиц ранга МЕНАТЕП, ИНКОМБАНК, внешнеторговых фирм базировалось только на личных связях, доступе к средствам. Такие возможности были доступны только руководителям государственных предприятий, а доля женщин среди них составляла лишь 6.5%. Женщина получила неравные с мужчиной шансы обеспечения финансовой базы и информационного пространства. Серьезным препятствием было видение женщины как исполнителя, а не управляющего. С момента “радикальных рыночных реформ” пошел рост не репродуктивного, а непродуктивного производства и во многих случаях вторичного сектора и самозанятости. Все это шум либерализации цен и очное ослабление контроля. Мелкие предприниматели использовали преимущество временных рент и рыночных ниш. Это сопровождалось сохранением работы в государственном секторе. Когда цены стабилизируются , этот сектор начинает проигрывать перед государственным, оставляя большую часть работников сферы услуг с низкими доходами при низкой производительности, низким уровнем капитализации, ограниченным доступом к финансам. Фирмы, реализующие свою продукцию домашним хозяйствам самые незащищенные и мы видим их постоянные банкротства. Рост занятости в них имеет место не более двух лет. Вот сюда и попали наши предпринимательницы и бывшие “белые воротнички”.

Разрыв в заработной плате во всем мире традиционен для лиц наемного труда, но он оказался выше в предпринимательстве. Женщина вытеснена не только в сферу непрестижности, но само предпринимательство получило асимметрию в сторону “маскулинизации богатства” и “феминизации бедности” в соотношении 3:1 большем, чем в промышленности (2:1).

Труд и профессия. На что может рассчитывать женщина в России.

Когда в Восточной Европе начался переходный период, стало ясно - будет безработица. После ценового шока и неудавшейся стабилизации российский опыт удалился от европейского, демонстрируя отсутствие массовый безработицы и выявляя ряд феноменов. Новые рабочие места создавались в торговле, квалификационная структура общества, однако, была иной. Отсутствие структурных преобразований отрицательно действовало на частный сектор, возникла модель с неполной занятостью, близкая латиноамериканской.

Структурообразующим элемент, производство, вбирает 40% рабочей силы. Одним из феноменов, поразивших экспертов Мирового банка, оказались мощные потоки перемещений между предприятиями. По собственному желанию увольнялось 70% работников, преимущественно мужчин, был отток и в доходный частный сектор. Массовые увольнения не состоялись, происходил перелив при низкой безработице. Лишь 20% уволенных, преимущественно ИТР попали в состав безработных. Здесь была двукратная потеря мест, наблюдалась дефеминизация производства: уволено 16% женщин и 2% мужчин.

Почему предприятия не сокращают штат? Причина - “марксизм”. Советское предприятие - леонтьевская технология пропорциональности между факторами производства и рабочей силой, в корне отличается от фирмы, поведение которой описывается функцией Кобба-Догласа. Технологический комплекс детерминирует механическое отношение между объемом человеческого и технического капитала. В России выявился постоянный дефицит квалифицированных рабочих, а вот сокращение ИТР не задело производство и увеличило доход. Предприятия повели себя рыночно, но произошел сговор администрации и рабочих: “не требуйте сверхзарплат, не будет увольнений”. Сценарий с массовым высвобождением работников и далее маловероятен. Это разрушительный вариант, безработица негативно воздействует на бюджетно-налоговую ситуацию и подрывает политическое спокойствие.

Процедура приватизации с выкупом 51% акций коллективом отсекала только убыточные предприятия, и “бюджетников”, ВПК, науку, социальную сферу. На уровне отраслей не произошло изменений структуры зарплаты, за исключением финансового сектора и науки, последняя не имела лобби в сравнении даже с образованием. Это указывает на силу организационных структур в установлении заработной платы, а доходность влияет на престижность труда. Где она падает, происходит феминизация отрасли. Невостребованной оказалась и значительная часть квалифицированных работников. Доля безработных среди них доходит до 60%, таков же процент “неустройств” среди выпускников университетов.

Другой рынок - частный сектор. В 1992г. был рост в 32% за счет передачи титула и инновации, банков и финансовых институтов. Но основные предприятия имели небольшой капитал и малое число занятых, функционируя в условиях частичной, либо вторичной занятости. Рабочие места были ненадежные. Низкая традиция предпринимательства не продуцировала занятость. Отраслевая структура частного сектора в 1993г. имела следующий вид: промышленность -29.9%, сельское хозяйство -16.5%, торговля, услуги -36.6%, образование, медицина -5.7%, финансы -6.2%. Кадровое пополнение удовлетворялось в банки и совместные предприятия за счет выпускников экономических специальностей с жестким цензом пола и возраста Этот сектор стал источником самых сильных дискриминационные установок. Что касается мелкого, челночного, микробизнеса, здесь в равной степени представлены все слои нашего общества и до 11% женщин занимается перепродажей. Сложилась опасная устойчивая тенденция, когда высококвалифицированные работники в нарушение принципа распределения перераспределяются в низкостабильный сектор с нисходящей моделью занятости.

Вторичная занятость (дополнительные работы) стала атрибутом трудовой панорамы . Она близка к мелкому бизнесу, вбирает до 30% трудоспособных. Некоторые респонденты работают на 4 рабочих местах, причем первая работа - промышленность 29%, бюджетная сфера -53.3% (здравоохранение-14.5%, образование -21.8%, наука -11.5%, культура -5.5%), бытовое и коммунальное хозяйство -5.4%, торговля - 3.6%. Доля строительства, транспорта, связи, государственного управления, финансово-кредитной сферы незначительна. Вторичная занятость имеет две формы: ”нормальную” , поглощающую недоиспользованный потенциал в форме консалтинга, образовательных услуг и исходящую из дохода -”компенсирующую”. Подрабатывают сегодня практически все. Эта занятость - реакция на экономическую ситуацию.

Альтернативные возможности рынка - пособие по безработице или уход в домохозяйки. Критерии для получения пособия щедры, но уровень его ничтожен. Помимо того, что пособие ниже прожиточного минимума, число трудоустройств мало. 70% пособий--женские.

Индустриальный опыт выработал у мужчин, и женщин схожие установки относительно труда, отдыха, семьи. Характер женской занятости ,”высокое плато”, не отличается от мужского. Только 20-25% женщин могут стать домохозяйками при соответствующем доходе. Однако под действием стереотипов женщинам не доступны высокооплачиваемые сектора трудового рынка. Есть глубокая разница в психологии женщин, работающих за зарплату и женщин, удовлетворяющих профессиональные потребности. Они по разному чувствуют себя на низких ступенях организации труда. Но чем выше статус профессиональной группы, тем больше вероятность видеть здесь мужчину. В зависимости от пола одна и та же должность может оказаться и стартовой и финальной в карьерной лестнице. Укоренился миф о том, будто женщине не надо служебного продвижения. Продолжается концентрация женщин в малооплачиваемых и бюджетных отраслях, она ограничена в интеграции в новые структуры.

Защита прав женщин в сфере экономики приобретает актуальность не только по причине переходных процессов, но и в связи с демографическим и техническим фактором роста. Уже сейчас в мире каждый третий исключен из трудовой сферы , на единицу капитала требуется меньше рабочих. Это эффект производительности труда. Выводится из игры женщина. В 1992г.

Россия стала ценить только мужской труд из-за кризисной нехватки рабочих мест. 75% женщин-специалистов ощутили неравенство возможностей и дискомфорт. Худший сценарий реформ создаст общество недопотребления. У женщин тогда отнимут карьерные возможности. Чтобы не формировалась нисходящая модель занятости, важно не просто поглощать рабочую силу, надо поглощать ее на высоком уровне, что говорит о важности институтов рынка труда.

В странах ОЭСР результативны и децентрализованная, и централизованная системы. Американская модель дискриминационна, а шведские программы оптимизации человеческого капитала скорее всего есть самый удачный вариант для всех стран Восточной Европы, так как шоки здесь вызваны структурными сдвигами, а не временным падением совокупного спроса. Шведская модель - надежное средство от долгосрочной безработицы в ситуации радикальных изменениях, когда речь идет о сохранении человеческого капитала , трудоустройстве на высокоградуированную должность, для обеспечения мобильности.