На этой странице содержатся следующие статьи и материалы:

 

1. Проблемные банки в Латинской Америке  и России

2. Периферийный капитализм латиноамериканского типа – взгляд на проблему

 

                                      М.Н.Ростовская, ж.«Латинская Америка», №6, 2000г.

Проблемные банки в Латинской Америке  и России

Проблемы национальных частных банков в свете глобализации

  

  Традиционно частные банки занимались переводом краткосрочных сбережений в ссудные средства оборотного и производственного назначения на платной и  возмездной основе. Лонгитюдное противоречие сглаживалось развитой системой нормативов и контроля со стороны государства, защищающих  вкладчика, основной заботой банкиров оставалась прибыль от удачного размещения средств. Степень открытости экономики диктует ту или иную стадию, на которую переходит банковский менеджмент. Каждый из этапов порождает в случае сбоя свой тип диспропорций и банковских кризисов, а значит и противокризисных мер. Этих стадий  всего три:

    Первый этап (закрытая “кредитная экономика” 30-60х гг.).

Источники средств и спрос на кредит в такой экономике устойчивые. Денежных ресурсов было столько, сколько требовалось производству. На денежном рынке существовала низкая процентная ставка. Надежность банков обеспечивали находящиеся на балансе крупные резервы кассовой наличности, остатки на корреспондентских счетах и государственные облигации. Угрозы оттока средств с депозитов не было. Главная доходная статья активов - портфель кредитов. Он формировался по остаточному принципу. При перегреве экономики банки урезали заявки клиентов по принципу: “нет денег, нет кредита”. Эта система чревата застойным  процессом, подобным тому, что наблюдаем в банках современной   Японии.

   Второй этап (экономика с инфляцией 70х-80х гг., 80% капиталовложений поступает от кредита). Из-за инфляции управление активами становится  жизненно важным, неустойчивость финансового рынка вынуждает создавать запасы ликвидных средств. Хранение избыточных активов, обладающих низкой доходностью, невыгодно. Банковская система отказывается от накопления денежных средств и переходит к покупке недостающей ликвидности на рынке межбанковских кредитов. Возникают соглашения репо о перепродаже ценных бумаг. Банки стали размещать на рынке предъявительские депозитные сертификаты для регулирования притока и оттока ресурсов в условиях меняющегося спроса на кредит. Владелец сертификата мог продать его на вторичном рынке через брокерские фирмы институциональным держателям, сертификат имел высокий номинал и сроки кредитования от нескольких дней до 2-3 лет. Этот финансовый инструмент стал главным средством регулирования ликвидности. Банки работали по принципу: “есть заемщик, деньги займем”. Они пренебрегали показателем достаточности капитала, в погоне за прибылью игнорировали ухудшение структуры банковских средств. Не удивительно, что время от времени систему потрясали  “черные понедельники”, вторники, пятницы.

   Третий этап (паритет банковского кредита и инвестиций через рынок ценных бумаг). Приток портфельных инвестиций разного происхождения вызвал проблему структуры банковских активов. Актуальной стала политика управления обязательствами по ссудам при наращивании капитальных статей. Со стороны управляющих органов усилились требования к резервным отчислениям, так как появились рисковые операции в счет заемных средств. Это вызывало нехватку ликвидности, подрывало устойчивость. Полоса банковских кризисов последних 20 лет привела к тому, что почти 3/4 стран мира пережили либо локальный, либо системный банковский кризис. Правительства стали выделять огромные деньги на реструктуризацию банковской системы. Средства шли на пополнение уставных капиталов кредитных учреждений. Эпидемия в банковском секторе вынуждала Базельский конкордат, правительства и центральные банки к согласованным действиям, разработке процедур санации банков и совершенствованию законов о банках в условиях современных рисков.

  Банковские кризисы подняли значимость экономической составляющей в национальной безопасности. Снять остроту катаклизмов удавалось только в контексте преобразований всей национальной финансово - экономической системы. Но будущее банков зависит от взаимоотношений с корпоративной клиентурой, которые в настоящий момент весьма противоречивые. Именно эта клиентура, а не средства сберегателей, определяет банковскую среду. Пока же доля банковских ссуд в сумме долговых обязательств торговых и промышленных гигантов сокращается. Традиционный тип связи “своих” банков с деловым сектором и “новый” тип, использующий рынки ликвидных долговых инструментов и ценных бумаг еще долго будут переплетаться. В финансовой же стратегии банки переходят к интегрированному управлению активами, обязательствами и акционерным капиталом. Главнейший институт индустриального общества с многовековой историей видоизменяется в сторону секьюритизации кредитных операций, но никто не знает, куда пойдет  эта эволюция[i] .  

 

   В условиях глобализации трудности,  массовые сбои банковской системы естественны: идет перестройка экономики, меняются основные пропорции. Для банков основные перемены заключены в том, что если в 70-х годах около 70% инвестиционных ресурсов в национальную экономику вкладывали коммерческие банки (остальное приходилось на международные облигационные займы), то в 90-х годах преобладают прямые и портфельные инвестиции и только 25% приходится на ссуды банков и международных финансовых организаций[ii]. Это уже экономика, в которой главный актер, ”homo finansicus”, игрок, обученный маневрам в финансовых потоках. И правительства, и банки вынуждены считаться с переплетением  денежного и финансового рынков. Это отражано в спросе на финансовые услуги, характере банковских операций и методах управления, формах конкурентной борьбы. Усложнение инфраструктуры увеличило неустойчивость банковской системы, усилились кредитные риски, риски ликвидности, процентных ставок. Диверсификационная деятельность инвестиционных компаний по созданию портфелей долговых обязательств и фондовых инструментов способствует отвлечению средств из банков. Здесь неоднозначный эффект: по одним линиям ускорился отток капитала из банков на рынок ценных бумаг и долговых обязательств (сужается сфера традиционных операций банков), по другим возникают новые финансовые возможности на рынке.

   Мировые рецепты реформ банковского законодательства направлены на увеличение надежности в ситуации, когда превышение активных операций над пассивами принимается за норму. Координируются все участки работы банка, осуществляется мониторинг операционной позиции, согласование структуры активов и пассивов, особенно элементов, которые чувствительны к воздействию рыночных процентных ставок. Больше внимания уделяется покрытию сомнительной задолженности. Ведущим мозговым центром стал Банк Международных расчетов в Базеле. В 1988г. им были обоснованы нормы достаточности банковского капитала с учетом степени рисковости активов, методы их расчета, процедура взвешивания балансовых и забалансовых статей активов по коэффициентам риска. Были рекомендованы 8%-е нормы минимальной обеспеченности капиталом, условия создания страховых и резервных фондов, нормы ликвидности (минимального уставного капитала для соответствия ссуд ресурсам).

     На национальном уровне лишь взвешенная политика правительств вместе  с активной контрольно-регулирующей деятельностью центральных банков позволяет обеспечить развитие финансового сектора. Меры государств, относительно успешно справившихся с проблемой, были направлены на рост потенциала кредитного сектора при одновременном снижении прямых и косвенных затрат, связанных с иммобилизацией ресурсов по поддержке определенного уровня ликвидности банков. Повышены резервы под безнадежные долги, введен коэффициент достаточности капитала, определены принципы регулирования банковской деятельности. Вопросы проблемных банков решались через гарантийный фонд и поэтапную либерализацию банковской системы (Колумбия), антиинфляционную политику с комплексом либеральных мер (Мексика, Аргентина). Политика была направлена на стимулирование расширения активных операций банков, диверсификацию деятельность и увеличение эффективности системы. Позитивный пример демонстрирует Чили в области санации проблемных банков, восстановления клиентской платежеспособности по линии кредита, дискриминации краткосрочного иностранного капитала.

   В Латинской Америке ситуацию с банками осмысливают глобально, в масштабе всей банковской системы. Первоначально банковские кризисы порождали “пожарные” меры, но в дальнейшем были разработаны долговременные проекты реорганизации кредитно-банковского сектора с кардинальной перестройкой в сторону его консолидации и эффективности, минимизации кризисов, увеличения финансовой дисциплины. В 90-х годах появился долгосрочный курс на трансформацию кредитной деятельности вместе с реформированием  самого хозяйства[iii].

  Банковское законодательство унифицируется в мировом масштабе. В  России же до сих пор нет даже концепции развития кредитно-финасовой сферы и все рецепты реформаторов банковского сектора бессистемны.

 

Банковские кризисы Мексики

 

   До дефолта  Мексика  развивалась стабильно и динамично. Инфляция не превышала 25% в год, после нефтяных шоков 1972-73гг. рост денежной массы был управляем. Классический госкапитализм Мексики рухнул в августе 1982г., не выдержав слома модели мирового развития. Страна была должником транснациональных банков, ее крах угрожал всей кредитно-банковской системе Запада. В стране бушевала инфляция, были проблемы платежеспособности, спад производства, массовое разорение. Появились небанковский кредит, ссуды “овернайт”. Несоответствие собственного капитала и резервов величине активных операций, взлет реальных ставок по кредитам, неплатежеспособность заемщика вызвали банковские кризисы. Расстройство банков лечили их национализацией. По мере развития законодательства о кредитной системе менялись и приемы санации, практиковались продажи национализированных банков финансовым институтам, слияние проблемных, но жизнеспособных банков с более крупными, списание плохих частных кредитов или их приобретение государством с последующей рекапитализацией. Для осуществления политики банковской санации были созданы государственные агентства для оценки недвижимости финансовых институтов и разработке мер против слабых банков. Эти меры были сопряжены с программой реформ в Мексике. 28.06.90г. от “отца реформ” Педро Аспе Армейа в Конгресс поступил "финансовый пакет" (Закон о кредитных институтах, Закон о регулировании финансовых групп и декрет к Закону о ценных бумагах). Национальный план развития Мексики предусматривал банковскую реформу и развитие инфраструктуры рынка ценных бумаг по англо-саксонскому образцу. Предполагалось отладить по американским правилам механизм циркуляции крупных североамериканских инвестиций. Банковская система кардинально менялась. Сильное действие на сектор оказала масштабная приватизация, именуемая “салинастройкой”.

  В 1992г. Мексика принята в НАФТА. Курс банковских реформ скорректирован, предусмотрена поэтапная либерализация кредитно-финансовой деятельности с постепенным наращиванием доли участия нерезидентов в уставном капитале мексиканских банков до 2005г.

     Но все не просто  в системе “нового порядка”. Этапа развития  “изнутри”, не ведущего к росту внешней задолженности и декапитализации не наступило. Положительное сальдо госбюджета было достигнуто при Салинасе де Гортари, но возможности недефицитного финансирования экономики без внешних заимствований таяли по мере исчерпания списка продаваемых объектов. Игры на курсах валют тоже были рискованными. Технократы, завысив песо, искусственно поддерживали рост, создавая видимость благополучия в экономике и выплачивая высокие проценты по займам. Инфляция снижалась при сжатой денежной массе и пауперизации населения. Салинас понимал, что нужна девальвация, но были выборы, потом он получал пост главы ВТО. На всякий случай были приняты меры экономической безопасности на случай колебаний цен на нефть и расшивки банковских кризисов: при Банке Мексики создали спецфонд чрезвычайных экономических ситуаций для защиты вкладчиков, поддержания фондового рынка. Но средства иссякли в первый же день биржевого обвала в декабре 1994г. Кризис оказался острее, чем 02.12.82г. Финансовая безопасность Мексики в условиях наводнения экономики “летучим капиталом” была фантомом. В 1994-95гг. “развивающиеся рынки” показали всему миру, что в кредитной сфере остались старые проблемы,помноженные на горячие деньги.

   Опять разрушилась депозитная база банков. В 1995г. их общая задолженность составила $23млрд., что в два раза выше, чем в 1982г[iv]. К тому же взлетели процентные ставки. Ситуация оказалась хуже той, что была раньше, поскольку в 1982г. были субъекты задолженности, банки и финансовые органы могли на них давить, те могли переадресовать процентные выплаты в коллективную систему займов. Теперь расшивать приходилось рыночные безсубъектные долги.

     Первым отреагировал Конгресс, внеся изменения к Конституции о покупке акций проблемных банков. Часть обязательств банков в обмен на пакеты акций упавших банков взяло государство. Новая администрация президента Эрнесто Седильо начинает работу с программы чрезвычайных мер по преодолению экономического кризиса. Ситуацию спасло то, что в устойчивости песо были заинтересованы США. Последовало письмо МВФ с требованием жесткой финансовой политики и Программа Развития на 1996г. Резерв ЦБ стал буфером для гашения кризиса. С февраля 1995г. после подписания соглашения о политике жесткой экономии и кредитной рестрикции в течение трех лет поступает $53млрд. под гарантии счетов Нью-йоркского федерального банка, на которых находятся доходы от экспорта мексиканской нефти. “Правительственная программа спасения” кредитовалась из США, часть кредитов была направлена на поддержку  банков и антикризисные меры в кредитной системе.

   После обвала фондового рынка 25% банков вновь попали под контроль государства (его доля в капитале увеличилась до 20%). Заговорили о “национализации с черного хода”[v]. Долговые обязательства кредитных учреждений взяло на себя государство, вводилось внешнее управление, меняли руководителей и т.п. Под временный административный контроль попали гиганты: Banco Union, Banco Cremi, Banpais. Банк Монреаля приобрел 16% акций БАНКОМЕРа, ставшего проблемным из-за дебиторов, пострадавших от сжатия денежной массы. Принята программа временной финансовой поддержки банков и создания страхового фонда - банковского фонда защиты сбережений (FOBAPROA). Кредит для фонда выделили МБРР и МАБР. Фонд поддерживал вкладчика (малые и средние предприятия), частные банки, пополняя их резервы, скупая  акции и долги, выкупая доли в соотношении 2:1. С апреля 1997г. FOBAPROA, согласно государственной программе реализации активов, распродает их со скидками. К аукционам,  проводимым  государственным учреждением по оценке и продаже активов Valuacion y Venta  de Activos, допущены  нерезиденты.

   Такая перестройка банковской системы возможна только при финансовой “щедрости”. Философией политики оздоровления стала концепция усиления роли государства в стабилизации национальных финансовых рынков при ставке на консервативные меры регулирования и недопущение прямого административного вмешательства в экономику.

    Органы государственного управления провоцировали слияния, продажи в рамках частного сектора, введение временного государственного управления. Цена, которую готов платить покупатель, не обязательно восстанавливала уровень капитализации. Государственная программа была направлена либо на ликвидацию избытка пассивов, либо средства представлялась частному сектору для финансирования приобретения. Поддерживались национальные компании, являющиеся клиентами банков. Им вадавался  кредит от банков развития, гарантии, помощь в дополнительной эмиссии акций. Если инвестор не хотел купить клиентскую базу банка, данное учреждение закрывалось (страхование депозитов и в мировой практике редкое явление при жесткой финансовой политике и бюджетном дефиците). Причем поддерживались не все, а лишь крупные банки.

    Обновились банковские стандарты. Развитие системы банковского надзора не успевает за сектором банковских услуг, поэтому регулирующие органы стали блокировать и предупредить кризисы.  Но рост кредитных операций в Мексике пошел в сторону потребительского и ипотечного кредита, а не на производство, перекрывая индустриальный рост. Это вызывает тревоги. Просроченная задолженность до сих пор мешает банковскому сектору. Не преодолен и кризис платежей малого и среднего бизнеса из-за падения доходов населения, хотя широко используется механизм  выкупа неплатежей.

 

     Управление банковскими кризисами в Чили

 

  Чилийский опыт продемонстрировал возможность сочетания достоинства рыночной свободы с прагматизмом и государственным дирижизмом при недостатке финансовых средств. Меры по снятию банковских проблем были разумно-либеральны, ставка делалась на использование внутренних резервов национальной системы, включая институты, использующие накопления граждан, пенсионные фонды и механизм местных фондовых бирж.

  Чили оказалась тем слабым звеном, которое порвалось первым от кризисов семидесятых. В 1973-1990гг. хунта радикально “исправляет ошибки” С.Альенде по “чикагскому рецепту”. Страна погружается в финансовый хаос, начинаются массовые сбои банковской системы. Банковский капитал распухал на почве высокой инфляции, царила анархия, гонка процентных ставок, торговля краткосрочными государственными ценными бумагами при слабой депозитной и капитальной базе, последовал разгул валютных спекуляций, гонка за прибылью. Кредитоспособность клиента никого не интересовала. Власти применили монетаристские антиинфляционные меры, вменили обязательные банковские резервы, установили высокие процентные ставки для ослабления кредитной экспансии. После этого они пошли на реорганизацию банков. Но все безуспешно. Требовались комплексные меры финнасовой стабилизации, включающие обуздание инфляции, оздоровление денежного обращения. Но этот опыт не прошел даром и ко вторичному банковскому кризису 1982г. страна пришла с определенным “иммунитетом”. В 1984г. министра экономики, “монетариста”Пассико сменил М.Кольядос, который открыто высказывался за  социальную рыночную экономику.

   Еще долго не смолкают споры вокруг А.Пиночета. Он первым масштабно проводит приватизацию. В частные руки перешли банки, но до 1994г. никто не демонтировал сектор госбанков развития, сыгравших роль в  дальнейшем “вытягивании” из кризиса проблемных банков[vi]. Был выведен из-под опеки государства рынок капиталов, но сохранен контроль за валютно-денежной системой. Не ущемлялись интересы мелкого вкладчика: пакет акций в 5-15% через прямую продажу по льготным ценам переходил трудящимся во избежание рецедивов национализации. По базисной цене на бирже приобретали лоты акций пенсионные фонды (реформированные в 1981г.).

  Прагматическим ответом на кризис 1982г. стала деприватизация 50 предприятий и их подготовка к продаже в частные руки через торги. Второй этап приватизации 1985-89 гг. был взвешенным и проводился в комплексе реформ. Разгосударствление затронуло кредитно-банковскую систему.

  В Чили рано оценили значение специальных долгосрочных программ для оздоровления банков и сегодня в стране эффективная кредитная система аккумуляции сбережений и рационального их использования. Курс на раскрепощение частной инициативы принес свои плоды уже в 80-х годах, но был организован контроль за соблюдением банками правил игры. Из кризиса 1982-83гг. страна вышла с окрепшими банками и перестроенной системой кредитов. Этому способствовали три принципа  банковских реформ:

 

-не подорвать доверие к банкам. За издержки от рисков системы расплачивались те,

 кто выигрывал  от  рисковых  операций,

-элиминировать сами  рисковые  кредитные операции,

-банковская реформа, проводимая в комплексе с антиинфляционными мерами 

 признавалась самой главной государственной задачей.

 

    Накануне кризиса 53% ВВП составляли финансовые обязательства перед транснациональными банками, включая счета движений капиталов. Займы прекратились в августе, платежи по долгу превысили кредиты, начался отток средств. Банковские спекуляций достигли апогея, взлетели ставки по кредиту

   После неудачной попытки выйти из кризиса, в 1984г. власти принимают программу реорганизации банков. Во время кризиса под контроль государства попали 40% активов банков. Часть долга и гарантии взяло на себя правительство. Популярный в России инфляционный вариант расшивки финансовых проблем путем обесценения вкладов не проходил, ибо в Чили заемщиками были не столько собственные граждане, о правах которых можно не очень заботиться, а иностранные лица. Много обязательств было деноминировано в иностранной валюте. Это в общем и дисциплинировало.

  Первоочередной мерой стало усиление регламента деятельности банков, введение строгих современных стандартов, системы надзора. На поддержку банков центральный банк направил значительный кредит. Параллельно с реформированием системы был установлен заслон на капитализацию банковских процентов, предоставляемых заемщикам-банкротам. Часть потерь переложили на акционеров проблемных банков. Предусматривалась реструктуризация половины банковских долгов. Они индексировались с учетом инфляции. Банки должны были перевести реструктурированный займ и ссуды на баланс ЦБ и получить долгосрочные ценные бумаги центрального банка, а затем постепенно выкупать долги по цене продажи с процентами, накопленными на определенную дату (программа bailout). Центральный банк играл роль посредника, заимствуя средства у платежеспособных банков и помогая проблемным. Платежеспособным банкам пришлось сократить кредиты клиентам. Проблемные банки получили кредиты в облигациях ЦБ, распространяемых среди платежеспособных банков. Реструктуризация по этой схеме проходила без национализации и продажи.

   Программа bailout, основанная на выкупе своих долгов, эффективна при финансовых ограничениях, в отсутствии рынка банковских активов или нежелании регулирующих органов управлять банками - банкротами. Неплатежеспособные учреждения остаются в ведении хозяев. Средства на поддержку банков были взяты у коллективных кредитных институтов и пенсионных фондов. Благоприятствовало то обстоятельство, что с бюджетным дефицитом было покончено сразу после падения режима С.Альенде. К тому же “де-факто” был мораторий на международные займы. Поэтому банкам вменили очень строгий  график погашения задолженности.

   Из состояния просроченных займов Чили вышла только к 1992г., когда банки стали чистыми кредиторами ЦБ. Инфляция сохранилась умеренной, реальные процентные ставки по кредитам и депозитам были все время положительными.

  В ходе расшивки банковского кризиса возник интересный момент, связанный с валютными займами в иностранных банках. Национальные банки оказались неспособными обслужить свои внешние обязательства. Центральному банку пришлось взять на себя эти инвалютные риски. Этот  займ конвертировался в займ, индексированный в песо. Но в 1985г. возник  дисбаланс: инвалютные займы на балансах имели  $2млрд., обязательства, деноминированные в инвалюте (реструктурированные кредиты банкам США) - $6.3млрд. При этом обязательства в иностранной валюте выступили обеспечением активов в индексированных песо. Эти риски требовалось нейтрализовать. ЦБ выпустил деноминированные в инвалюте облигации и  предложил банкам займы в индексированных песо. Банки имели в активах и облигации, деноминированные в иностранной валюте и депозиты, выданные центральным банком в размере $3.6 млрд. Они взяли еще у ЦБ кредиты на $5млрд. в индексированных песо. Эта схема работала для иностранных, государственных и частных банков. Проблема просроченных займов была только у последних. Они и воспользовались программой. На их балансах оказалось займов в индексированных песо на $4.2млрд., внешних обязательств $4.6млрд., займов в иностранной валюте $1.3млрд., депозиты составляли $1.1млрд. В отношении к ЦБ они выступили кредиторами на сумму $3.1млрд., дебиторами на сумму $3.8 млрд. По разным валютам банки оставались чистыми заемщиками по отношению к центральному банку (нетто-позиция по валютам составляла минус $2.8млрд). Государственные и иностранные банки были чистыми кредиторами, хотя по индексированным песо они были должниками. ЦБ, имея всю информацию о движении кредитов, возглавил управление системой погашения долгов. Одновременно были вычислены затраты на реорганизацию банковского сектора и возможности внутренних и внешних источников финансирования. Был запрошен целевой займ у международных агентств. К 1987г. долговая нетто-позиция частных банков составляла $4.3млрд, треть долгов была покрыта кредитами государственных и иностранных банков центральному банку. ЦБ профинансировал банкам $1.2млрд. облигациями, деноминированными в иностранной валюте. Оставшиеся $3.2млрд. выделили из задолженности небанковским финансовым институтам и пенсионным фондам, для которых выпустили специальные ценные бумаги на сумму $2.6 млрд. в национальной валюте. Во избежание инфляции в стране попросили  $600млн. у МБРР, МВФ, МАБР, но иностранные источники выделили больше: $1.8млрд., поэтому часть кредитных ресурсов направили и для уплаты внешнего долга, и на оздоровление кредитных портфелей банков. Банкам также разрешили продавать свои долги. Для реализации банковских акций открыли внутренний фондовый рынок. Параллельно были усилены  аудиторские службы и органы банковского надзора.

     Пенсионные фонды верили правительству и покупали долги центрального банка, так как с 1984г. отношение “депозиты/ВВП” выросло с 40% до 50%. Частные банки тоже выкупали реструктурированные займы. Однако половина долгов (5%ВВП) оказалась безнадежной. Банкротами стали крупнейшие “Банко де Чиле” и “Банко де Сантьяго”. Их продали в 1987г.

   К концу 1990г. завершился первый этап реформ. Чили обрела эффективную банковскую систему, низкую инфляцию, макроэкономическую стабильность. Инвесторы убедились в безопасности активов и сами выделяли средства на реструктуризацию. Снятие  острого кризиса  позволило перейти к настоящим банковским реформам. На втором этапе банки были открыты для иностранного капитала, а на третьем, который начался с закона №18576 от 27.11.86г. о санации и  ликвидации банков, отменено административное регулирование банковских депозитов и распределение кредитов, разрешены неподконтрольные центральному банку “финансьерас”.

     В этом свете интересна судьба поглощения Банко де Сантьяго. В 1995г. он  лидировал по объему долга перед ЦБ ($1.6млрд). Закон о задолженности от 1995г. установил максимальный срок выплат 40 лет и квоты отчисления от прибыли проблемных банков. Банки могли погасить долг в течение десяти лет, выпуская акции, могли сливаться с кредитными институтами, которые согласны гасить их обязательства перед ЦБ. Банко де Сантьяго пошел на слияние. В 1996г.  Банко Осорно (слившийся с Банко Консепсьон) купил его контрольный пакет акций. Далее Сантар дер Чили, скупая акции, стал вторым по величине банком ($5.8млрд.), имея 14.3%  размещенных в стране средств и сумму прибылей $15млн (12%).

   Успехи Чили в расшивке банковских проблем неоспоримы.

 

Проблемные банки в кредитной  системе Аргентины

 

 Аргентина отнесена в разряд стран, “развивающихся динамично,но нестабильно”(ЭКЛАК). По сумме внешнего долга она считается “тяжело обремененной”. За годы неолиберальных преобразований Аргентина так и  не нашла оптимального соотношения между рыночным либерализмом и государственным регулированием. Хозяйство деградирует по рецепту МВФ. Технократические подходы, политико-экономическая эклектика, жизнь в кредит, авторитарные методы управления, чрезвычайщина - все это выявилось и в подходах по расшивке узла проблемных банков. Коррективы в программы вносились, но с опозданием, что вело к разрушению пенсионной и банковской системы. Центральный банк слишком долго финансировал  бюджет, что стало причиной многих негативных явлений, включая гиперинфляцию. Аргентинцы грусно шутили, что мол страна идет “по русскому пути”. Только при правительстве К.Менеме были приняты попытки координации экономической политики с комплексными преобразованиями кредитной системы, что дало положительные результаты, но возникли новые проблемы: рынок ценных бумаг Аргентины реагировал на все импульсы рынков Мексики и Бразилии, что выззывало “озноб” в банковской системе.

   Аргентинская экономика тяжело восприняла волны нефтяных шоков. В 1976-83гг. на волне расстройства хозяйства установился военный режим во главе с генералом Х.Виделой, уповавшем на “невидимую руку” рынка. После введения либерального закона об иностранных инвестициях N21382 (1976г.), начинается бум американского портфельного и ссудного капитала.

 В 1979г. приняты либеральные законы в кредитно-финансовой системе, но это отрицательно отразилось на экономике. Традиционный культ роскоши, принятый в кругах аргентинской буржуазии, слабый интерес к модернизации производства, финансирование ипотечных операций за рубежом, покупка иностранных ценных бумаг провоцировали рост внешней задолженности. Взаймы у заграницы жили и предприятия. Долг банкам США в финансовых обязательствах накануне 1982г. составил 24%ВВП. Из-за несоответствия ссуд ресурсам, инфляции,  завышенной процентной ставки по кредиту,  неплатежеспособности заемщика возник первый банковский кризис.

 Правление президента Р.Альфонсина (1983-1989гг.) совпало с этими  потрясениями. Возникла дилемма: либо жесткий протекционизм, либо абсолютная либерализация. Под давлением МВФ, промышленной и финансово-спекулятивной буржуазии была выбрана “шоковая терапия”. Цены взлетели,  “масла в огонь” добавил новый виток банковского кризиса.

  Как и в Чили, банковский кризис попытались расшивать передачей в  центральный банк ссуд от всех коммерческих банков в обмен на облигации. По идее проблемные банки должны были выкупить долги у ЦБ по цене продажи с процентами, накопленными на определенную дату. Просроченные займы в Аргентине деноминировались в национальной валюте. Центральный банк выдавал ссуды проблемным банкам из средств обязательного резервирования на банковских счетах.Но центральный банк все еще не был автономным учреждением, его приоритетной задачей было финансирование бюджетного дефицита и предприятий госсектора. Кредиты бюджету выросли с 11% ВВП в 1982г. до 27% ВВП в 1983г. Чистая кредитная позиция ЦБ на рекапитализацию в 1982г. составила 12%, так как 88% этих кредитов для ЦБ оплатили сами банки. Неинфляционных денег для расчетов с держателями обязательств, проведения банковских реформ и закрытия банкротов не хватало. На рис.1. показан КПД от банковских кредитов, направляемых на выплаты по реструктуризированной задолженности через посредство ЦБ в Чили и  Аргентине.

 

       %

 

Рис.1 Доля кредитного портфеля ЦБ, направляемая на реструктуризацию банковской

          задолженности[vii]

 

   Власти в Аргентине решали проблему банков за счет их вкладчиков. Был установлен потолок процентных ставок по банковским кредитам за период, когда инфляция составляла 500% в год, что снизило стоимость заемных средств с 51% ВВП (1982г.) до 39% ВВП(1984г.). Реальные проценты по депозитам были с минусом (-50%), но акционеры банков физически не утратили собственность. Зато выкупить проблемные банки было некому. Доля депозитов упала с 20% до 14% ВВП (1985г.) и продолжала снижаться.

   И только при К.Менеме удалось стабилизировать финансовую систему и провести реформу банков, предусматривающую такое регулирование, при котором банки стремились не к увеличению ликвидности любым путем, а к расширению активных операций, к диверсификации и эффективности. Были ужесточены нормы банковского законодательства и требования к регистрации, введен контроль, современные стандарты, предусмотрен отзыв лицензий. Поскольку аргентинские банки не обладают большой денежной силой, это в основном коммерческие банки, расчитанные на обслуживание средних предпринимательских слоев, к открытости Аргентины иностранным банкам подошли осторожно. Решено было поддержать региональные банки, провести их разгосударствление, и “демократизировать” банковскую систему, т.е. привлечь как можно больше мелких акционеров.

   После привязки национальной денежной единицы к доллару, с введением жесткого контроля над бюджетным дефицитом, ограничения доступа к ресурсам ЦБ, многие госбанки, значившихся как “приложение к бюджету”, стали банкротами[viii]. Возник еще один банковский кризис. А после биржевого обвала в Мексике за первое полугодие 1995г. из аргентинских банков ушло 8млрд. песо, объем депозитов сократился, упало кредитование: последовал кризис платежеспособности. Доля просроченных, безнадежных займов в муниципальных и провинциальных банках оказалась большой (в 1995г. - 35% по сравнению с 8% в ипотечных банках, и 19% в среднем по стране). Пришлось приватизировать 12 государственных банков провинции[ix]. Межамериканский Банк Развития выделил на их реструктурирование $1 млрд. Помощь поступила из других международных финансовых учреждений. Был создан трастовый финансовый фонд банковской капитализации Fondo fiduciario de Capitalizacion Bancaria для поддержки частных банков. Средства фонда $2.5млрд. формировались выпуском  облигаций бона “Аргентина”, размещенных в предпринимательском секторе и иностранных банках ($1млрд.) и из кредитов международных финансовых организаций. Фонд выдавал кредиты проблемным частным банкам, покупал и продавал акции, содействовал слиянию банков.Частным банкам разрешено участвовать в финансовых операциях компаний по управлению пенсионными фондами. В 1994г. проведена реформа по диверсификации и  универсализации банковского дела.

   В Аргентине считают, что жизнеспособность банка должен определять рынок. А государственная политика направлена на уменьшение числа мелких и средних банков, закрытие и слияние находящихся в хроническом кризисе. До реформ в 1994г. было 205 банков, осталось в 1996г.-152. Правительство использовало санацию для скупки активов банкротов и перепродажи их крупным банкам. Если в 1994г. в 20 наиболее крупных банках  было 65% депозитов, после реформы - 74% (70% активов банковской системы  страны).

     Но экономическое равновесие в Аргентине хрупкое, потому что структуры экономики не обеспечены накоплением. Эффективность банковской системы как института аккумуляции и производительного использования внутренних денежных сбережений остается проблемой.   

 

Проблема банков в России

 

  Сравнивать кредитно-банковскую систему России с банками Латинской Америки не рискнет даже безумец. Банковская система России больна с рождения. Она появилась в 90-х годах в условиях глубокого расстройства финансовой системы при высокой инфляции. Капитал банков формировался не аккумуляцией накопления граждан и хозяйствующих субъектов, а путем присвоения инфляционной прибыли и обслуживания бюджетных денежных потоков при сверхвысоких процентных ставках. Банковский сектор стал инструментом перекачки оборотных средств из производства в сферу  финансовых спекулятивных операций (до 1995г. это валютные операции, с 1994г. до августа 1998г операции с государственными ценными бумагами).

    Причин кризиса 1998г. много. С одной стороны банки стали заложниками политики заимствования, которую проводило правительство под давлением МВФ. Банки играли по правилам, предложенным властями и ЦБ. Но они тоже должны были соизмерять риски от вложений в ГКО: обанкротились 130 банков, у которых в активах оказалось более 25% ГКО-ОФЗ. А  600 банков, у которых в активах  60% были кредиты,  вырулили.  

    До так называемого “дефолта” на начало 1998г.  показатель “актив/ ВВП” российских банков был 24%. На 01.03.98г. объем кредитов, предоставленных предприятиям, составлял треть банковских активов (менее 10% ВВП). При насущной потребности в модернизации Россия создала маргинальную банковскую систему, не способную выступать эффективным инструментом эффективной эмиссионной политики. Предстоит не возрождать, а создавать заново всю систему кредитно-финансовых учреждений.

    Банковский кризис, разразившийся после 17.08.98г. показал, что в России  нет даже концепции развития кредитной системы, связанной с использованием денежных потоков в струтурной реорганизации промышленности. Без этого новая банковская система  вернется к тому, чем  окончила старая - к стремлению банков к беспредельному обогащению.

   Что высветил кризис? Что так называемые “системообразующие банки”, расположенные в основном в столице, аккумулирующей 70% финансовых средств страны, были с “дутым” капиталом. Многие из них ушли в небытие, для некоторых финансовых китов проблема “жизнь или смерть” актуальна до сих пор. Остальным кризис показал кто есть кто. Региональные банки, объединенные в ассоциацию “Россия”, чувствуют себя лучше, так как имеют клиентов в лице производителей  ликвидной продукции.

  Не изменился московский банковский сегмент. “Системообразующие” банки, исчезнув, тут же всплыли под новыми вывесками с теми же учредителями и клиентами. У них по-прежнему чиновничья опека, льготы и доступ к бюджетным средствам. Малые банки, находящиеся до кризиса в тени, стали подниматься за счет притока клиентов крупных банков. Но они не готовы к их расчетно-кассовому обслуживанию.

  Идет новый передел финансового рынка финансовыми группировками. Возродились дискриминационные условия конкурсов по использованию бюджетных средств, которые следовало бы обслуживать государственными институтами. Все это наносит ущерб банкам, работающим с предприятиями реального сектора. Наблюдается излишняя политизация системы. Конкурсы выигрывают избранные банки с дутым капиталом, а стоило бы смотреть не на его величину, а на структуру капитала: из чего он состоит, где работает.

   Банки как организации устояли в этой волне потрясений. Сразу после кризиса 700 банков утратили платежеспособность. Межбанковский рынок развалился. Остро встал вопрос об уходе из России банков с иностранным участием. Задолженность российских банков по форвардным контрактам перед нерезидентами составила $7млрд. Долги банков, номинированные в инвалюте, оценивались в $16млрд. Оказались замороженными государственные казначейские облигации ГКО.

  К апрелю 1999г. фаза острого кризиса сменилась его вялой формой. Идет самовосстановление банковского капитала, который уже удвоился. Совокупные активы достигли 1.4 трлн. руб. На 01.10.99г. отрицательный капитал имеют только 124 банка, проблемными признаны 252 банка. Активы банков, у которых отозваны лицензии, составляют 200 млрд. руб. (порядка 15% активов банковской системы). Зато выросли остатки средств банков на коррсчетах в ЦБ. До кризиса они составляли 15-20 млрд. руб, на конец 1999г. - около 55-60млрд. руб.

   Реструктуризация банков предусматривает их санацию или банкротство с помощью АРКО (Агенство реструктуризации банковской системы). На реструкутризацию выделены гроши - 10 млрд. руб. В развитых странах на это затрачивают от 5% ВВП. При недостатке ресурсов больше внимания следовало бы уделять организационно-правовым аспектам ускоренного банкротства, потому что на базе неликвидированных банков с отозванной лицензией идет массовая перекачка хороших и действующих активов проблемных банков в новые структуры.

   Не ясен принцип, по которому АРКО из сотен проблемных банков отбирает десяток для санации. При нехватке средств разумнее было бы  не становиться главным акционером, не брать ответственность “гиблых” банков по их обязательствам, а создать несколько структур по управлению активами. АРКО же стало холдингом-могильником. Радует только то, что большинство банков “выплыло” самостоятельно, хотя банковская система так и осталась неэффективной. Ее больные проблемы: налогообложение, реструктуризация, специализация, особенность больших и малых кредитных организаций остались. О них говорят годами и они  не решены.

  Рост остатка на коррсчетах вызывает тревогу. Такое количество неработающих денег свидетельствует, что банкам некуда вкладывать свободные ресурсы. Эта рублевая масса угрожает валютному рынку. Доля неработающих денег на самом деле еще выше. Сюда добавляются 15-20 млрд руб. - депозиты банков в ЦБ, по которым платят мизерный процент, плюс депонирование в торговой системе. По реальному сводному балансу коммерческих банков доля неработающих резервов только в ЦБ составляет 10% всех активов (в США -1%). К этому добавляются коррсчета, открытые банками друг у друга - 10%. Это происходит потому, что кредитные риски сегодня велики и нет надежных инструментов для вложений.

  Поэтому Банк России решил выпустить для банков краткосрочные бескупонные облигации (“бобры”). Общий объем эмиссии - 10 млрд. руб. со сроком погашения 3,4,5,6,7 месяцев и уровнем доходности трехмесячных облигаций -25%, длинных - не выше ставки рефинансирования 55%. Финансовым инструментам, живущим на коротких ресурсах, нужен адекватный резервуар для вложения, иначе они перетекут в валюту. Но облигации предстоит гасить и за 10 млрд. руб. ЦБ должен будет отдать 15 млрд. руб., т.е. свободная рублевая масса опять увеличится. Либо расходы на погашение облигаций покроет печатный станок, либо они будут покрываться за счет размещения новых эмиссий (как это было с ГКО-ОФЗ), возникнет новая пирамида. Но 14.12.99г. проблема “бобров” решилась провалом их аукциона. Банки рассчитывали на доходность не ниже  40% и ЦБ напоролся на отпор. В итоге шестимиллиардный проект, на который понадобился год разговоров, дал нулевой результат.

    Деньги оседают на корреспондентских счетах и по другой причине. Идет борьба банков за крупного клиента. Это борьба за надежное расчетно-кассовое обслуживание, где важно, чтобы деньги не застревали. Поэтому банки и держат остатки на коррсчетах в качестве страхования рисков платежной системы и “мертвые” они условно и пока не давят на валютный рынок, потому что Банк России искусственно удерживает переоцененным курс национальной валюты.

    Частные вкладчики по-прежнему оставлены без поддержки. Законопроект о гарантии вкладов граждан и спустя 5 лет все еще не принят. Цена такого закона $30 млрд. Именно столько средств долларах хранится на руках у населения из-за недоверия к кредитным организациям. Сумма “чулочных депозитов” оценивается в $40-60 млрд. В России надеются, что эти деньги можно пустить в экономику. Но в современном мире аккумуляция капитала мелких вкладчиков и сбережения населения не играют большой роли в накоплении инвестиционных ресурсов, поэтому и исчезают традиционные банки (хотя для них осталась ниша на “непопулярных” рынках малого бизнеса и социальных услуг). Но институты гарантий вкладов существуют во всех государствах мира. Их задача самим фактом существования блокировать возникновение банковской паники. Компенсационные выплаты - вполне разумная плата за предотвращение коллапса финансовой системы.

    В России в августе 1998г. ЦБ предложил вкладчиким 8 крупных банков  перевести средства в Сбербанк, распространив на депозиты госгарантии. По данным Росстатагенства этим воспользовались владельцы 8.8 млрд. руб.  Сбербанк аккумулировал сейчас 70% средств населения, при том, что  за ним  тянется шлейф обязательств, замороженных с 1991г.

  Недавно АРКО приняло постановление о распространении  на  депозиты подконтрольных ему банков своих гарантий. АРКО закрепило за собой право выбирать объекты страхования. АРКО не скрывает, что основная цель системы страхования - выманивать средства граждан из кубышек и привлекать в реструктурируемые банки, потому что деньги населения на сегодня самый дешевый  источник живых  и условно долгосрочных ресурсов. 

   Оппоненты системы гарантий вкладов как у нас, так и за рубежом  в качестве аргумента выдвигают довод: отношение гражданина и  банка - это  личное дело. Государство не должно брать на себя риски коммерческих структур. Но опыт показывает, что государство должно быть заинтересовано в защите банков и привлечении средств в экономику. Не случайно система страхования депозитов за последние 20 лет введена в 52 странах. Что касается России, то здесь оценить реальное финансовое состояние кредитной организации не под силу не только гражданину, но и специалисту.

  Проблемы банковской системы в Росиии не решены. Это означает либо неадекватность проводимой экономической политики экономическим реалиям (в этом случае надо оспаривать политоко-экономический курс), либо это кризис современного научного подхода, тогда главная проблема в методологии  решения кризисных банковских ситуаций. Здесь используется один из двух подходов: из комплекса проблем выдвигается одна и дается рецепт по ее решению. Предполагается, что остальные решатся сами. Такой подход приемлем для относительно стабильных случаев, где система изначально работала, но возникло препятствие и ситуацию надо выправить. Поскольку в России выправлять надо все, чаще применяют трехшаговый подход по схеме: список проблем - идеальный вариант - план достижения.  Но ситуация состоит не только из проблем, но и из тенденций и инерции, из причинно-следственных связей. А идеал может быть недостижимым. В этом случае надо было бы исходить из преобладающих тенденций, определить, что есть улучшение и как улучшить ситуацию, что сделать, чтобы это улучшение ускорить, как это сделано сделано к примеру в Аргентине. Такой подход был бы  эффективнее.

  Банковская система складывается такой, какой ее видят в выбранной модели развития.  Мы постарались показать, как справлялись с проблемами банков в Мексике, Чили, Аргентине и что поисходит в России. В мировой практике все чаще законодательные акты о банковской деятельности идут постфактум, закрепляя сложившуюся практику. Повсеместно отсутствие твердой государственной политики, затрудненной в условиях глобализации, вызывает неполноту законов о кредитном деле. Отсюда неизбежно заимствование  опыта построения банковской системы ведущих стран. Но, повторим, что на одном заимствовании,  без концепции  и даже плана развития хозяйства вряд ли Россия достигнет чего-нибудь значительного. На наш взгляд мобилизационной экономики нам не избежать. Значит будет возврат к тому, чтобы заставить работать кредитные институты на реальный сектор хозяйства. 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

 

 

                                                           Ростовская М.Н, ИЛА РАН,

 

ПЕРИФЕРИЙНЫЙ КАПИТАЛИЗМ ЛАТИНОАМЕРИКАНСКОГО ТИПА -  ВЗГЛЯДЫ НА ПРОБЛЕМУ.

   Особенность развития латиноамериканского региона обусловлена состоянием  догоняющего капитализма, динамизма (экономического и  демографического), имитационным характером потребления. Периферийное развитие исключает равенство в распределении и влечет социальную инфляцию.

    Динамику общественного развития определяет динамика излишка. Излишек - часть возрастающего продукта, присваиваемая верхами общества, сосредоточившими основной капитал. Они обладают экономической властью. 

  В условиях привилегированности накопления  и начавшегося с 40х годов демографического роста капитала  не хватает, а  через функционирование ТНК и  мощный долговой кризис идет откачивание ресурсов. Общество стоит перед дилеммой: направить излишек в производство или на распределение. Появляется конфликт между немедленным перераспределением дохода или  динамичным перераспределением, единственным средством обеспечения доходов населения. Ближайшие интересы предпринимателей отличаются от общественных интересов, имеющих долгосрочный характер, хотя не лишены рациональности. А логика развития одна: излишек должен расти.

   Возникает конфликт между экономическими и политическими  процессами. Социальная власть принадлежит  средним слоям, профсоюзам и организациям трудящихся. Она постоянно  ставят под вопрос увеличение излишка в пользу более справедливого  перераспределения. Когда их влияние  на хозяйственную жизнь возрастает, демократию ограничивают военной силой с тем, чтобы система могла  функционировать при гегемонии привилегированных слоев.

 Возникают  не экономические, а политические циклы: период демократизации - сокращение излишка - инфляционная спираль и нарушение внешнего равновесия - применение силы - восстановление излишка - увеличение демократизации - увеличение распределительных тенденций - сокращение излишка... Здесь  две альтернативы: экономический либерализм, ради которого жертвуют либеральной демократией и государственный контроль над средствами производства. Власть при этом становится неограниченной. В первом случае прерывается демократический процесс, во втором - демократия подменяется иным пониманием государства и прав человека. Но душевой ВНП растет и в ХХ1 веке регион, безусловно,  выйдет в разряд развитых стран. Поэтому процессы, происходящие на латиноамериканской периферии - это поцессы  экономического роста среднеразвитого капитализма со свойственной ему стихией перераспределения, тактической, а не стратегической рациональностью и пример несбалансированного роста. В этой неустойчивости  разворачивается борьба интересов основных игроков системы. Но среднеразвитый капитализм ХХ века уже не есть капитализм Адама Смита. В истории, воистину, в одну реку дважды не входят. Вот почему основная полемика латиноамериканских обществоведов разворачивается против  неолиберальной концепции, которая не учитывает мощи объединений трудящихся, ведущих борьбу за перераспределение плодов возрастающей производительности труда. По силе профсоюзов латиноамериканский континент не уступает развитым странам, как не уступает он им и по развитию олигополий и монополий. Неолиберализм в Латинской Америке развивается не без влияния центра. Национальные же теоретики склоняются к  концепциям экономического структурализма с разнообразными идеологическими окрасками. Ниже будет представлены взгляды Пребиша Рауля, руководителя исполнительного секретариата Экономической Комиссии по Латинской Америке ООН (ЭКЛА), показавшего сущность догоняющего капитализма и взгляд на историю континента лауреата нобелевской премии Дугласа Норта как попытка ответа на вопрос “почему Латинская Америка отстает”. А сам латиноамериканский урок догоняющего капитализма может быть назиданием для других стран, оказавшихся лицом к лицу с неолиберализмом. Болезненные последствия от действий властей вызваны пренебрежением к социальной  структуре общества и проблемам, в которые  экономисты не вникают. Но именно эти проблемы  значимы для подбираемых  моделей общественной трансформации.

   С точки зрения Р.Пребиша  привилегированное общество потребления не нуждается в значительной части населения. Рациональность рынка  не достигается. Рынок может быть эффективным механизмом, но он не может быть высшим регулятором экономики, потому что рынок - оружие экономической эффективности, но не социальной. Отсюда возникает противоречие между экономическим процессом и процессом демократии.

   Сейчас в науке набирает авторитет  системный подход. Но его  невозможно применять без компьютерного моделирования, так как он противоречит принципу выбора “простого решения” для сложной проблемы. Системное решение  складывается из описания  пяти инвариант: объектов, динамики их связей, структуры, связности (целостности) и иерархичности. Действует  правило, подтвержденное моделированием на ЭВМ: инварианту более высокого уровня познать невозможно без знания предыдущих инвариант. Нельзя описывать систему на макроуровне, не изучив основные субъекты и правила игры, установленные между ними. Именно этому требованию адекватности теории описываемой проблеме  не отвечает ортодоксальный монетаризм. В теории Р. Пребиша основной упор сделан на структурных отличиях и динамике периферийного капитализма, критикуется его нерациональность, ведущая к внутренней конфликтности и разбазариванию капитала.  

   Однако латиноамериканскую периферию не следует путать с “третьим миром”. Этот регион ближе к  странам, именуемым “азиатскими тиграми”. Здесь развиты среднее слои,  общество участвует  в управлении.  В странах “третьего мира” это  остается формальным атрибутом, демократия носит внешний характер.

  Образ развитых стран другой. Там  экономическая и политическая  власти едины. Материальные стимулы  проникли во все  области, даже те, которые находятся  за пределами экономической системы и в которые он не должен был бы проникать. В этих чрезмерно рациональных странах  категория “ценность” замещена словом “цена”. Здесь, в отличие от Латинской Америки, есть сбережения у населения и теория Кейнса выстраивается на  склонности к таким сбережениям. Есть ответственность властей за макроэкономические решения.

     Если следовать концепциям “стадий роста” (У.Ростоу, Р.Арон и др.), Латинскую Америку  с оговоркой надо относить к индустриальным странам, хотя сохранились докапиталистические и раннекапиталистические отношения  и гетерогенность укладов. Чтобы понять регион, следует  рассмотреть анатомию капитализма, динамику излишка, основных игроков на политическом и социальном поле.

Анатомия капитализма

Латинская  Америка развивается в ситуации, когда в мире имеются мощные экономические и технологические лидеры. В этих условиях центр передает периферии не только  технику, но и формы потребления и стиль жизни, институты, идеи и идеологию. Возникает имитативное развитие. Новая техника повышает квалификацию рабочих, воздействует на социальную структуру, власть, распределение. Возникают слои повышенной эффективности и производительности, которые накладываются на предыдущие уклады с меньшей производительностью. В этой ситуации проявляются:

- Устойчивость привилегий: складывается, общество потребления и недопотребления

- Периферийное развитие исключает равенство в распределении, возникает социальное расслоение

- Динамика накопления и занятости дает тенденцию к воспроизводству обездоленности

-Недостатки поглотительной способности системы

- Застойная безработица и регрессивная модель занятости

- Экономическое развитие не решает социальной проблемы

- Противоречия внутреннего развития: плоды технического прогресса достаются немногим

- Идет усиленная миграция населения в города, но из-за низкой поглощательной способности они в лучшем случае попадут в сферу личных услуг, не требующих никакой квалификации

- Оплата труда не связана с ростом производительности , носит уравнительный характер. Структура доходов не эволюционирует

- Повышение заработной платы возможно только через борьбу. Поэтому периодически возникают издержки производства, вызванные ростом заработной платы и раскручивается спираль инфляции

- Повышение цен - форма зашиты излишка, основного источника развития

- Инфляция перманентно присуща системе

- Экономические и социальные издержки - причины социальной инфляции

- Конфликтный характер - сущность развития системы

- Гипертрофия государства

- Государственные инвестиции зачастую направляются в дорогостоящие проекты, государство прибегает к внешним займам

   Трудящихся оплачивают издержки корректировки, если у них нет возможности добиться компенсации.  Но благодаря такой корректировке темпы развития остаются высокими. Основные пороки системы кроются в частном присвоении излишка и индивидуальном способе принятия решения, определяющего его использование.

Правила игры - динамика излишка

   В ходе развития центров были выработаны принципы и правила игры, которым периферия пытается следовать, чтобы обеспечить нормальное функционирование системы.

      Ключевой момент развития - в накоплении капитала. Доход создается на предприятиях. Доход и излишек увеличивают совокупный спрос и спрос на услуги государства. Доходы в сфере услуг порождают спрос на товары и услуги. Тут появляется взаимозависимость между спросом и занятостью, хотя исходный импульс возникает в процессе накопления капитала на предприятиях.  Излишек - главный источник накопления репродуктивного капитала. Излишек растет быстрее, чем производительность. Доходы рабочих растут медленно.

   Доход, полученный в виде излишка, используется на последующих этапах, но включается эмиссия денег большая, чем нужно для того, чтобы цены на товар не снижались. Это объясняется издержками на оплату услуг частного и государственного сектора.

   Борьба за распределение результатов растущей производительности ведет к активизации трудящихся. Рост зарплаты имеет тенденцию опережать снижение издержек, связанное с увеличением производительности. Но такое опережение затем сводится на нет ростом цен. Вызывается инфляционная спираль. Если органы, регулирующие денежное обращение, противятся эмиссии денег, рост спроса оказывается недостаточным в сравнении с предложением. Следует экономический спад, он продолжается до тех пор, пока власти не изменят свою политику и не позволят ценам подняться в соответствии с издержками. Периодически замедляются процессы накопления капитала, что неблагоприятно сказывается на процессах развития, не говоря уже об отрицательных политических последствиях.  Кризис может быть отсрочен, если страна располагает финансовыми средствами, связанными с эксплуатацией невозобновляемых природных ресурсов. После вмешательства военных  демократический либерализм уступает место экономическому либерализму, который только усиливает социальное неравенство.

     Система функционирует нормально, пока излишек возрастает (трудящиеся его урезают).  Но распределение не должно переходить порог, идти в ущерб накопления, иначе предприниматель будет повышить цены. Посредник в этом процессе - государство.

   Производственному процессу присущ рост денежной массы.  Любое накопление капитала, основного или оборотного, требует сбережений и  означает  отказ от  потребления части дохода. Про сферу услуг этого не скажешь. Функцию регулятора берут на себя   финансовые власти. Они не имеют точного механизма настройки для обеспечения соответствия между спросом  и предложением. Имеет место  попытка угадать необходимые  меры, чтобы контролировать положение в условиях спонтанных законов рынка. Известно, что рост денежной массы укрепляет спрос, особенно через диверсификацию товаров потребления. Финансовые власти все же стремятся   ограничить  выпуск денег для поддержания их стабильность. Предприятия  вынуждены отказываться от накопления и расширения деятельности. Когда  трудящиеся добиваются  увеличения зарплаты, резко  уменьшается возможность роста производства. Невостребованная рабочая сила  испытывает  отторжение системой. Выход за критическую границу означает увеличение незанятых. Но еще до приближения к границе нарастает напряженность в обществе из-за  неблагоприятного воздействия снижения излишка в накоплении капитала. Это понуждает власти к эмиссии денег.  И спираль начинает раскручиваться. Повышение цен восстанавливает излишек, но увеличения зарплаты уже нет. Если мы остановимся в какой-то точке, то увидим непрерывность: один процесс заканчивается и начинается иной, другой же процесс продолжается.  Перераспределение дохода в сложившееся  рамках традиционного капитализма возможно только через  коллективную борьбу трудящихся  за долю в потреблении. Но своими действиями они нарушают требование системы о непрерывном увеличении  излишка. Система лишена рациональности с обоих сторон: и со стороны потребления, и со стороны накопления.

   Критическая граница достигается тогда, когда объем излишка как раз максимален. Поэтому балансируют на краю пропасти. Это норма данного типа хозяйственой системы. Этому способствует государство. Оно имеет  собственную динамику, определяемую сочетанием бюрократов, технократов, политиков и  военных. Есть стремление бюрократии к административному вмешательству, что ощущается в  периоды дезорганизации. Различные группы используют государственный аппарат в корыстных интересах. Но несмотря на коррупцию и деформации, только  государство в периферийных странах способствует росту продуктивности. В этом его амбивалентность. Однако гипертрофированные формы государства являются важными факторами кризиса.

   Прямое участие государства в появлении  инфляционных налогов, ибо система не допускает перераспределения, выходящего за определенные рамки.   Инфляция  здесь бюджетного происхождения и следствие кредитной рестрикции.  Вся масса товара, находящегося в процессе производства, захватывается  инфляционным ростом цен. Поэтому каждая эмиссия денег под   бюджетный дефицит требует их еще большего количества и  последующего повышения цен для восстановления реальной величины излишка, в том числе в инфляционной обстановке. Успехи экономического роста оплачиваются  трудящимися и инфляция  не инструмент равенства. Она приносит выгоды лишь господствующим классам. Инфляционная спираль, раскручиваясь, может повлечь  серьезные нарушения в экономике, и власти идет на кредитную рестрикцию.

    Повышение процентной ставки не всегда вызывает сокращение спроса на кредит. Обычно  издержки перекладываются на цены. В повышении ставок заинтересованы определенные социальные группы. Речь идет об установлении реальной процентной ставки, которая должна бы сдерживать инфляцию и стимулировать сбережения и накопления, защищая их от инфляционного обесценения. Но далеко не все кредиты, предоставляемые банками, имеют источник в накоплении. Большай их часть является следствием денежных эмиссий,  увеличивающих прибыль банков. Высокие ставки привлекают на счета банков зарубежные финансовые ресурсы. Возникают сверхприбыли  банков и финансовых  компаний, разрастается спекулятивная сфера. Широкий размах приобретают  сделки с землей, престижное строительство. Престиж банковских клерков огромный. Экономика слабеет тем больше, чем больше набирает силу  привилегированное потребление.

   Внутренняя логика процесса следующая: динамика излишка, распределение, инфляционный процесс, восстановление динамики излишка с помощью силы, очередное нарастание демократизации и новый политический  цикл. Вырваться  можно только с установлением новых правил игры. Но преобразование системы невозможно при уменьшении  темпов накопления репродуктивного капитала.

Игроки

  Различные формы власти персонифицируются различными субъектами. Субъекты действуют в сфере рынка и в сфере государственных структур. Те, кто защищает интересы высших социальных слоев, являются субъектами политики, участвуют в разделении результатов и одновременно используют  положение в государстве, чтобы подключить к участию свою электоральную клиентеллу, образуемую из выходцев средних слоев. Это не свидетельствует о демократизации. Скорее это иллюзия, средство ее сдерживания.

   Экономическая власть принадлежит собственникам средств производства -высшему слою общества. Последний связан с теми, у кого финансовые и банковские рычаги. В накоплении принимают участие и промежуточные слои общества, но обычно в форме нерепродуктивного капитала, который не создает  излишек. В лучшем положении оказываются те, кто владеет большей частью средств производства, так как у них больше  возможностей внедрения новых технологий и шире возможность накопления. Вниз по шкале падает способность к введению новой техники и на самом краю предпринимательства стоят те, кто живет только личным трудом. Их участие в излишке ограничено, затруднителен доступ к кредиту. Производительность чем меньше, чем ниже положение предпринимателя. На средних и мелких предприятиях управление связано с собственностью, поэтому задерживаются устаревшие технологии.  Наверху повышается роль управляющих и технического персонала, сотрудничающих с собственниками, усиливается требование к  квалификации.

   Социальная власть принадлежит средним слоям рабочих. Чем выше и сложнее их профессиональная квалификация, тем большее значение для них имеют привилегии. Чтобы попасть в эту старту общества, надо выполнить два условия: иметь  профессиональную подготовку и возможности ею воспользоваться. И первое, и второе определяется исключительно социальной структурой общества. Сушествует заметная дистанцированность этих слоев от пролетариев. Дистанция тем больше, чем меньше искоренена неграмотность. Доступ к образованию дан не всем, он заметно сужается при движении вниз по шкале доходов.

   Фактор социальной власти говорит о себе и тогда, когда речь идет и об обычной квалификации, ибо существует спектр государственных и профессиональных услуг,  которыми занимаются не только ради заработка, но и в силу престижа профессии. Наблюдается подражание центру по созданию высших учебных заведений. Последнее имеет свои границы. Случается так, что  большая часть молодых людей, первоначально готовившихся к профессиональной научной или инженерной карьере, не могут найти работу вне рамок государственных структур. Периферийное развитие имеет тенденцию  к формированию избытка лиц  обычной квалификации. 

 Недостаточная трудопоглощающая способность системы приводит к ослаблению социальной защищенности определенных групп населения, и подталкивает политическую власть к созданию искусственной  занятости в сфере государственных услуг и на госпредприятиях. Государственный сектор разрастается сверх меры.

   Одна часть разрастающихся средних слоев располагает социальной властью, другая - профсоюзной. Остальные трудящиеся  лишены возможности влиять на распределение. Нижние слои  отвергнуты. Это проявление социальной несправедливости  стимулирует инакомыслие.

   Поскольку неравенство в распределении - неотъемлемая черта системы, профсоюзы  активнее там, где регрессивная конкуренция отстранена, и пассивнее в рядах неквалифицированной рабочей силы, где конкуренция вызвана обилием рабочих рук.

  С формированием средних слоев крепнут профсоюзные и политические центры, способные участвовать в распределении сильнее, чем позволяет рынок.  Появляются политические лидеры. Но их роль  ограничена в результате слабой демократизации общества и различных политических манипуляций, репрессий,  клиентелл и кооптации деятелей, препятствующих развитию демократии.

   На другом социальном полюсе от лиц, работающих по найму находятся те, кто работает в сфере личных услуг. Здесь не нужна  квалификация и предложение  избыточно. Эта сфера самая уязвимая и сильно зависит от политики государства, объема и величины личных доходов.

   Пространство между этими полюсами заполняют люди, представляющие широкий спектр профессиональной квалификации и уровня дохода. В этом пространстве тоже действуют, хотя и более ограниченно, профсоюзные и политические центры, практикуются действия по ограничению  объема предлагаемых услуг.

   В развитых странах по мере накопления капитала низшие страты поднимаются вверх. В Латинской Америке их положение неизменно. В условиях периферийного капитализма есть социальная мобильность, но те, кто попадает в высшие слои, мешают продвижению других.

   Вырваться “в люди” позволяют финансовые манипуляции. В условиях коррупции и социальной инфляции  финансовые игроки делают карьеру и вступают в привилегированное общество потребления. Феномен коррупции чаще всего наблюдается в отношении политического и административного аппарата государства и представителей частного сектора, когда на властном уровне  принимаются решения, выгодные для тех или иных индивидов и групп.

Происходит это опять в ущерб  трудящимся.

Институциональная теория Д. Норта.

   В оппозиции ортодоксальному либерализму оказался и  Д. Норт, представитель институционального подхода в рамках неоклассической школы. Он сожалеет о том, что никто из экономистов не оценивает трансакционных  издержки трансформации  и  придает особую роль институтам и организациям в процессе развития общества. Теоретическое  направление, которое он развивает, к доктринарному отнести трудно. Основа матрицы развития общества по Д.Норту - институты и организации.  Институты -  конструкции, созданные человеческим сознанием: правила, нормы и т.п. Институты - фундаментальный фактор функционирования экономических систем в долгосрочной перспективе.

   Дуглас Норт берет два примера двух Америк. В США создание институтов начиналось  «с нуля», было  много издержек, снизить их помогло принятие Конституции. Значимость институтов определяет их возрастающая отдача. Но если рынки несовершенны, обратная связь фрагментарна, трансакционные издержки системы будут велики.

  С позиции институционализма технологические и институциональные изменения - главные детерминанты социального и экономического развития. В институциональном процессе мировосприятие «актеров» имеет более важное значение. Здесь  «эффект блокировки» и  эффект зависимости от траектории предшествующего развития выступают в более сложных формах, чем в контексте технического развития. Это связано с разнообразной позицией «актеров», способных влиять на  институциональные изменения, с ролью культурного наследия, консервирующего неформальные ограничения.

    Долгосрочные экономические изменения являются результатом накопления бесчисленных краткосрочных решений политических и экономических агентов. Появляется  механизм самоподдержания институциональной матрицы и комплементарных субъективных моделей игроков. Вопреки непредсказуемым краткосрочным моделям в долгосрочной перспективе явление более предсказуемо.

  Каждая экономическая или политическая модель  соответствует  определенному набору институциональных ограничений. Если организации («актеры») направили  усилия на непродуктивную деятельность, это значит, что институты создали такую структуру стимулов, которые поощряют именно ее.

    Если взять два разных общества, то в сознании  игроков найдем разные субъективные модели. Принимаемые решения будут разные. Пусть для этих обществ вводится один набор правил. В Х1Хв. Конституции, аналогичные  той, что принята в США, приняты в Латинской Америке. Хотя правила те же, механизм и практика контроля, нормы поведения игроков иные, другая  система стимулов и другая субъективная оценка  решений.

   Две Америки получали независимость в борьбе. Обе наследовали институты метрополий. Но в Англии была пора перемен, а в Испании период угасания,  раздувание бюрократии и жесткая централизованная система. Кастилия оставалась монархией и бюрократическим государством. Она определила институциональное развитие и Испании, и Латинской Америки, играла ведущую роль в формировании политики и образа мысли Латинской Америки, несмотря на то, что после получения независимости ее страны восприняли  правила  британской институциональной традиции, которая определила и характер развития Северной Америки. Разница между Англией и Испанией  сказалась в предпочтении системы централизованности и децентрализованности. Испания стагнировала еще 300 лет. Издавались указы, принимались юридические постановления, легитимизировался административный аппарат, но эффективной системы не появлялось. Все проявления экономической и политической жизни тщательно контролировались и направлялись короной, стремившейся иметь самую мощную империю мира. Самым выгодным занятием была военная, церковная работа и работа в судах и аппарате. В результате в 17в. Испания выбыла из числа влиятельных держав. Экономический крах, исход населения, развал торговли, войны, тщетные попытки прогрессивно мыслящих испанцев остановить развал страны путем требования реформ - последствие той политики.

   В Англии же был парламент и беспристрастная судебная система. После революции в Нидерландах и сокращения потока богатства из Нового света потребность в деньгах превысила доходы и поступления. На финансовый кризис  Англия отреагировала финансовой революцией, заложила начало рынку финансового капитала. Под операции с государственным долгом в 1694г. был создан Банк Англии и финансовая система, в рамках которой расходы увязывались с финансовыми поступлениями. Возникли обеспеченные права собственности, были сняты торговые ограничения, появилось патентное право, финансовые инструменты. Англия стала первой державой мира.

  Институциональная среда Мексики Х1Хв. была неприглядной. Интервенционизм и  произвол заставляли городское и деревенское хозяйство вести искусную политику, используя родственные связи, политическое влияние и семейный престиж, чтобы получить привилегированный доступ к субсидированному кредиту, решать сложные вопросы найма рабочих, собирать долги, заставлять партнеров соблюдать контракты, уклоняться от налогов, избегать судебных разбирательств, утверждать свои земельные права. Успех в экономической деятельности зависел от отношений предпринимателя с политической властью. Небольшие предприятия, исключенные из системы корпоративных привилегий и политического покровительства были вынуждены постоянно существовать на грани закона, зависеть от  чиновников, никогда не будучи защищенными от тех, кто сильнее. Институты привилегированного общества имели на латиноамериканской почве давнюю историю.

    Расходящиеся линии Англии и Испании в Новом свете не сблизились. В первом случае сложилась стабильная система с неперсонифицированным обменом, во втором произошла консервация персонифицированных отношений как  следствие  политической системы, которая не обеспечивает стабильность и не позволяет в полной мере реализовать потенциал современной технологии.

Структуралистские тезисы ЭКЛА против ортодоксальных   монетаристов.

  С позиции ЭКЛА рецепты монетаристов неприменимыми в условиях периферийного капитализма. Ортодоксальность эффективна только на тех этапах структурных изменений, где нет претензии на излишек со стороны  наемных работников. Если бы согласно классикам плоды труда распределялись спонтанно, не было бы  почвы для  деятельности профсоюзов. Но в Латинской Америке эти организации включены в  систему отношений. Отвергать профсоюзную власть  только потому, что она не вписывается в постулаты доктрин - ошибка. Экономическая и социальная власть, которой противопоставляется власть профсоюза - также не является следствием  законов рынка. Это  продукт социальной структуры. Поскольку в системе отсутствует четкое регулирование, основанное на соображениях равенства, возникает противостояние, которое приводит к кризисам..

   Ортодоксальная теория - позавчерашний этап экономической мысли. Она создавалась тогда, когда  влияние трудящихся на распределение только зарождалось. Инфляция была обусловлена в основном кредитной экспансией и в частном, и в государственном секторе из-за чрезмерного использования кредитных ресурсов на неоправданно большое расширение производства, финансирования инвестиций, не обеспеченных накоплениями, спекуляций и безудержного потребления. Кредитная рестрикция, предлагаемая ортодоксальной школой, сдерживала спрос, но приводила к накоплению товаров, что сокращало излишек  и  восстанавливало равновесие. В это  модели деформации преодолеваются сами собой и неоклассики не признают структурных диспропорций. Сталкиваясь с реалиями развития, неолибералы лишь горюют о том, что вот если бы не было помех и вмешательств, рынок бы работал. Но действие социальных факторов невозможно устранить. Ведь именно у критической черты излишек достигает максимальной величины. Когда неоклассики выступают против профсоюзных или политических организаций,  они не видят  концентрации средств в частном секторе и неприемлемое социальное неравенство. Их теория ничего не  добавляют к проблеме накопления и распределения, столь существенной для экономики роста. Этот аспект  не находит решения в нерегулируемой экономике. Регулирование же должно исходить из долгосрочных коллективных интересов и подкрепляться  институциональной трансформацией.

 С позиции ЭКЛА для придания системе большей рациональности, трансформация должна основываться на социальном использовании излишка. Либерализм предлагает рынок как рецепт эффективности. А форма, совместимая с концепцией демократии и человеческих ценностей отсутствует. Равенство в распределении, динамическое развитие и новые институционные формы истинно представительной демократии - вот целевые установки трансформации. На периферии государство становится основным инструментом, способствующим росту продуктивности системы и это тем больше, чем более эффективны его социальные программы. Таковы основные взгляды, противостоящие неолиберализму на латиноамериканской периферии.

                                Литература:

Дуглас Норт.-Институты, институциональные изменения и функционирование экономики.-Москва: Начала.- 1997.-.180с.

Пребиш Рауль. Периферийный капитализм - есть ли ему альтернатива.-М.:ИЛА  РАН.-1991.-337с